Прогрессивное развитие и кодификация свободы информации в международном праве: исторический обзор и современные реалии

Прогрессивное развитие и кодификация свободы информации в международном праве: исторический обзор и современные реалии

Вступление

Свобода информации как термин не имеет общепризнанного и окончательного правового определения. Сама же концепция свободы информации до сих пор находится в состоянии развития, что определяет заинтересованность в изучении базовых общетеоретических подходов к пониманию свободы информации как политико-правового феномена, общечеловеческой правовой ценности современной цивилизации, а также юридического инструментального понимания в качестве одного их фундаментальных прав человека, неразрывно связанного со свободой личности.

В международном праве вопросы свободы информации имеют свою основу и воплощение в разных взаимопроникающих информационных сферах, охватываемых регулированием ряда признанных в науке отраслей современного международного публичного права, таких как международная защита прав человека, международное экологическое право, международное уголовное право, международное экономическое право.

Развитие международно-правовых информационных отношений на протяжении двадцатого века и в начале нового тысячелетия демонстрирует выход за рамки традиционных отраслей международного права, а транснациональный (глобальный) характер информационного обмена, сопровождаемый бурным нормотворчеством на международном уровне, позволяет говорить о формировании новой комплексной отрасли международного публичного права – международного информационного права, предметом регулирования которого является беспрепятственная трансграничная передача (обмен) информацией.

Статья не имеет своей целью охватить весь межотраслевой комплекс международно-правовых информационных отношений, а ограничивается вопросами прогрессивного развития и кодификации свободы информации как отраслевого института международного информационного права. Исходя из указанной специфики, основное внимание уделяется в большей мере историко-правовому исследованию концепции свободы информации в международном праве, ее особенностях в разный исторический период, а также в современных реалиях – различиям в подходах к пониманию концепции, и предположениям о возможности кодификации.

Для выполнения указанной задачи предлагается во взаимосвязи рассмотреть такие ключевые вопросы, как развитие концепции в доклассический период развития международного права – период до создания ООН; послевоенный период – 50-60-х гг.; период конца прошлого столетия и современный период. Характеристика того или иного этапа сопровождается анализом политико-правовых проблем, сопутствующих развитию международного права. В заключении нами делается попытка определить тенденции перспективного развития концепции свободы информации в международном праве.

Зарождение концепции свободы информации в доклассический период

Одним из первых теоретиков свободы информации можно считать испанского теолога Франческо де Витория (Francisco de Vitoria, 1492–1546 гг.), который для обоснования правомерности колонизации Нового света Испанской империей и экспансии христианского учения на новые территории, использовал концепцию двух фундаментальных прав, «являющихся общим наследием человечества»: jus communicationis и jus comercii. Первое, являющееся правом на коммуникацию, оправдывало присутствие колонизаторов на чужих землях, под титулом т.н. «естественного общества и естественного общения», что давало возможность передвигаться и селиться. Второе, являющееся правом торговли, давало право на обмен с аборигенами не только товарами, но и идеями, в чем реализовывалось право «проповедовать и возвещать Евангелие» [1].

Вопросы свободы информации исторически практически всегда неразрывно связаны с ее антиподом – государственной цензурой. В ХVI веке изобретение книгопечатания сделало тиражирование и распространение, в том числе на большие расстояния и большему количеству получателей напечатанной в книгах и периодических изданиях информации. Вопросы предотвращения и воспрепятствования распространению информации, угрожающей господствующим властным институтам и лицам, – политической цензуры, на протяжении многих веков были предметом внутригосударственной политики и инструментом преследований инакомыслия.

Особенно сокрушительное влияние на интеллектуальное развитие в Европе имела инквизиция в XVI веке, когда вместе с иезуитским орденом она занималась цензурой книг. В 1600 г. в Риме был сожжен Джордано Бруно, а в 1633 г. Галилео Галилей отрекся от учения Коперника.

Неконтролируемое распространение политически направленной печатной прессы через границы в Европе в начале XIX века немецкими университетами вызвало реакционные меры по отношению к университетским издательствам. Так называемые Карлсбадские Декреты, получившие одобрение сейма Германского Союза в 1819 г., устанавливали «высший контроль» (предварительную цензуру) над периодической печатью и ее распространением между участниками Союза со стороны цензурной коллегии.

Особенностью международно-правового регулирования передачи через границы запрещенной информации в этот период стало возложение ответственности на государство за совершение нарушения с его территории. В Декретах указывалось, что «каждое государство Союза является ответственным не только перед государством, против которого совершено нарушение, но и перед всей Конфедерацией, за каждую публикацию, которая появится под его юрисдикцией, в которой честь и безопасность другого государства нарушены или их устройство или власть подвержены нападению» [2].

В классический период истории развития международного права, сформулированные в доктрине и ранних правовых источниках принципы суверенитета государств в информационной сфере, невмешательства во внутренние дела других государств путем распространения информации и ответственности за ущерб, причиненный распространением ложной или противозаконной информации, получают признание и закрепление в международном праве.

Вопросы свободы информации в деятельности международных неправительственных организаций в начале XX века

Одну из первых попыток рассмотреть проблему со свободой информации в контексте ее трансграничной передачи предприняли профессиональные журналистские организации. Первый международный конгресс газетной прессы, состоявшийся в Антверпене в 1894 г., увенчался созданием Международного Союза ассоциаций прессы. Уставной целью Союза было определено «организация соглашений и совместные действия между ассоциациями печатной прессы всех стран по профессиональным вопросам общего интереса, независимо от различий в отношении религии, политики, расы и национальности». На первом конгрессе обсуждался вопрос об обязанности газет предотвращать антагонизм между народами и роль «международного миролюбивого освещения новостей» как средство предотвращения дискуссионных, ложных и надуманных новостей. На последующем конгрессе было принято обращение к Лиге Наций с предложением о принятии универсальной конвенции, которая устанавливала бы единообразные международные правила опровержения ложных известий.

Всемирный конгресс прессы, созванный в 1915 году в Сан-Франциско, собрал представителей менеджмента издательств. На его конференциях принимались резолюции, призывающие среди прочего к уменьшению тарифов на телеграфную связь, улучшение качества связи и обеспечение более свободного доступа к правительственным источникам новостей.

В 1927 году в Париже была основана Международная федерация журналистов как профессиональная организация, представляющая интересы работников отрасли. Среди преимущественно социально-трудовых вопросов, находящихся в повестке дня ее работы, также были и профессиональные журналистские стандарты как инструмент саморегулирования.

В 1933 году была основана Международная федерация директоров и редакторов прессы. На своих конгрессах эта организация неоднократно подтверждала принципы немедленного опровержения ложных новостей и даже подготовила проекты соответствующих статей для конвенции.

Указанные международные профессиональные организации создавали правовую почву для конкретных действий на международно-правовом уровне, продвигали интересы прессы и разрабатывали профессиональные стандарты как инструмент саморегулирования.

Вопросы свободы информации в деятельности Лиги Наций

Значительные усилия для постановки вопроса о свободе информации в повестку дня Парижской мирной конференции 1919-1920 годов предприняли Соединенные Штаты, предоставившие на рассмотрение участников меморандум, предлагавший «в общих государственных интересах устранить преграды передачи новостей от нации к нации как следствие отсутствия коммуникационных возможностей, обременительных сборов, преференциальных или дискриминационных услуг, тарифов,  частных или государственных запретов, направленных на «управление» характером новостей». Меморандум содержал предложения о включении конкретных правовых вопросов в программу деятельности Лиги Наций. Со стороны американской «Ассошиэйтед Пресс» также в 1919 году поступило предложение о включении в Парижское мирное соглашение  гарантий свободы прессы. В ответ на указанные предложения, Лига Наций включила указанный вопрос в свою программу конференций.

Конференция экспертов прессы была организована Советом Лиги в Женеве в 1927 г. В ней приняло участие более 60 представителей телеграфных агентств, газет и международных профессиональных организаций, а также официальных представителей правительственных печатных подразделений. В ходе работы конференции были подготовлены резолюции, содержащие законодательные формулировки для закрепления свободы прессы, которые были обращены к Совету и Ассамблее Лиги Наций.

В 1932 году Ассамблея приняла резолюцию, призывающую изучить возможные правовые средства для содействия свободной прессе, в частности, «пути решения сложных вопросов распространения ложной информации, способной повредить миру и доброму взаимопониманию между нациями». В ответ на указанный призыв, были получены ответы от профессиональных организаций из 16 стран, а также от Международной Ассоциации журналистов, аккредитованной при Лиге Наций. Указанная организация предоставила на рассмотрение обширный документ с предложениями о превентивных и компенсационных мерах для решения проблемы ложных известий. Основной акцент в предложениях составляли гарантии финансовой и редакционной независимости прессы, расширение доступа к информации.

Международная федерация журналистов выступила с предложением, содержащим семь ключевых пунктов, в частности указав, что ответственность журналистов ни в коем случае не должна ограничивать свободу прессы, и что журналисты отвергают единогласно любую идею ограничений независимо от каких-либо аргументов в отношении цензуры международных новостей.

Во время конференций правительственных печатных подразделений (бюро) и представителей прессы, состоявшихся под эгидой Лиги Наций в 1932 г. в Копенгагене и 1933 г. в Мадриде, проблема международного распространения ложных новостей, путей и способов их пресечения была основным вопросом для обсуждения.

Лига Наций, признавая ценность фильмов и потенциал радиовещания, организовала конференции, на которых были приняты Конвенция о содействии международному обмену фильмами образовательного характера (1933 г.) и Конвенция об использовании радиовещания в интересах мира (1936 г.). Последняя конвенция вступила в силу в 1938 г. Стороны Конвенции выразили желание «предотвращать использование вещания способом несовместимым с идеалами мира и взаимопонимания между нациями».

Дальнейшие усилия для решения вопросов свободы информации на международном уровне были предприняты уже  после окончания второй мировой войны.

Работа по кодификации свободы слова в ООН (1946-1952)

На первой сессии Генеральной Ассамблеи в 1946 году была принята Резолюция о проведении  всемирной конференции по вопросам свободы информации и призыв к ЕКОСОК организовать указанную конференцию с целью сформулировать свое мнение в отношении  «прав и обязанностей, а также применяемой практики, которые должны быть включены в концепцию свободы информации».  На своей второй сессии в июне 1946 года, ЕКОСОК уполномочил Комиссию по правам человека создать подкомиссию по свободе информации и прессы с целью изучения прав, обязанностей и практики для включения в концепцию свободы информации и представления соответствующего доклада Комиссии.

На своей первой сессии в мае – июне 1947 года подкомиссия обсудила свою повестку дня на 3-х летний период работы, а на второй, в январе 1947 – феврале 1948 г. подкомиссия решила подготовить проект статей для включения в Декларацию прав человека и Пакт о правах человека.

На II-й сессии Генеральной Ассамблеи (сентябрь – ноябрь 1947 г.) были приняты единогласно две резолюции в отношении мер «против пропаганды и поджигателей новой войны», а также в отношение «ложных или извращенных известий, распространение которых может повредить дружеским отношениям между народами».

В марте – апреле 1948 г. в Женеве состоялась первая конференция ООН по вопросу свободы информации. Конференцию посетило более 300 делегатов и наблюдателей из 56 стран. Главными результатами конференции стали принятие проектов трех конвенций: 1) о сборе и международной передаче новостей (американский проект); 2) об утверждении международного права на  опровержение (проект Франции); 3) об основных принципах свободы информации  (проект Соединенного Королевства); а также 43-х дополнительных резолюций и проектов статей о свободе информации для включения в проект Декларация о правах человека и Пакт о правах человека.

Проект конвенции о свободе информации состоял из 14 статей, а преамбула проекта конвенции начиналась словами: «Считая, что свободный обмен информацией и мнениями, как в национальной, так и международной сфере, является фундаментальным правом человека и существенным для мира и достижения политического, социального и экономического прогресса…» [3].

Документация о работе конференции раскрывает идеологические разногласия участников этой конференции. Делегация США посетила указанную конференцию, будучи в состоянии «умеренного пессимизма», вызванного «коммунистической пропагандой, направленной как в средине, так и вне ООН против американской прессы и других органов печати». Делегацию США, состоявшую из десяти членов, возглавлял Вильям Бентон [4]. Непосредственное участие в работе конференции принимала Элеонора Рузвельт, супруга 32-го президента США Франклина Рузвельта, которая была ответственной за подготовку проекта конвенции о сборе новостей [5].

Стратегия США состояла в том, чтобы сориентировать конференцию на концепцию «свободы информации» вместо «обязательств прессы», означавших юридический контроль над прессой. Делегация США представила проект подготовленной резолюции об основных принципах свободы информации, а также предложения в отношении статей международной конвенции для обеспечения корреспондентам газет большего доступа к новостям и большей свободы для их передачи («конвенция о сборе новостей») [6].

Конференция также рекомендовала ЕКОСОК продолжить работу Подкомиссии по свободе слова в рамках Комиссии по правам человека. В апреле 1949 года новый состав Подкомиссии был избран, и она начала свою работу с составления программы на 3-х летний период. В указанной программе первым пунктом было указано исследование адекватности новостей, доступных для народов мира, и существующих преград свободе информации. На 4-й сессии, состоявшейся в мае 1950 г. в Монтевидео, подкомиссия разработала проект международного кодекса этики для информационного персонала (Draft International Code of Ethics for Information Personnel), а также приняла ряд резолюций. Указанные документы были направлены для комментариев международным профессиональным организациям, после получения которых, подкомиссия на своей последней 5-й сессии в марте 1952 г. доработала проект кодекса и направила его Комиссии по правам человека. Мандат подкомиссии не был продлен, также были отклонены предложения о создании группы экспертов для доработки проектов. Вместо этого, Комиссия назначила докладчика по свободе информации со сроком действия мандата один год.

Возвратимся к упомянутым выше проектам конвенций. Генеральная Ассамблея во второй части 3-й сессии в апреле-мае 1949 г. объединила первый и второй проекты в одну Конвенцию о международной передаче новостей и праве на опровержение. Объединенная Конвенция была утверждена, но не открыта для подписания до окончания подготовки проекта конвенции о свободе информации. В свою очередь работа над третьим проектом была приостановлена до утверждения проекта Пакта о правах человека.

Начиная с 7 апреля 1949 года, 3-й комитет ГА ООН рассматривал два проектов конвенций разработанных на конференции ООН о свободе информации в марте-апреле 1948 г., а именно в отношении сбора и международной передачи новостей и конвенции об утверждении международного права опровержения.

При этом было предложено объединить оба проекта в едином документа – «Конвенции о международной передаче новостей и праве на опровержение» [7].

Интересным для понимания позиции западных стран на этой конференции являются также отчеты внешнеполитического ведомства Канады. В Женеве канадская делегация проголосовала за проекты обеих конвенций, но сделала оговорку в отношении статьи 4 первой конвенции, которая подразумевала возможность предварительной цензуры в мирное время  («свободное распространение новостей, кроме случаев в интересах «национальной военной безопасности»), а также статьи 9 проекта конвенции об «обязанности информационных агентств и иностранных корреспондентов докладывать факты без дискриминации». Последняя формулировка вызвала возражение на том основании, что возложение обязанностей на корреспондентов приведет к тоталитарной практике инструктирования корреспондентов, о чем они должны писать [8].

Комиссия по правам человека на своей 6-й сессии в марте-мае 1950 г. подготовила проект статьи о свободе информации для  включения в проект Пакта и передала его на рассмотрение Генеральной Ассамблее вместе с предложением создать аd hoc комитет для доработки текста проекта конвенции о свободе информации. Такой комитет был создан Генеральной Ассамблеей на 5-й сессии в сентябре-декабре 1950 г. Проект конвенции был направлен в начале 1951 г. в ЭКОСОК для дальнейшего распространения и получения комментариев от государств. На 13-й сессии в июле-сентябре 1951 г. ЭКОСОК рассмотрел доклад аd hoc комитета и предложения 19 государств, но принять решение об утверждении проекта конвенции не смог. Таким образом, в 1952 году фактически была прекращена работа над кодификацией вопросов свободы информации, начатая в ООН в 1948 году. При этом проделанная работа все-таки дала определенный результат. Разработанные в этот период проекты статей о свободе информации вошли сначала в Декларацию прав человека в 1948 г., а потом и в Международный Пакт о гражданских и политических правах в 1966 г.

Причины расхождений в подходах к вопросам свободы информации в указанный период носили ярко выраженный политический характер. Доктрина абсолютной свободы слова, которую отражали западные страны, и прежде всего, Соединенные Штаты, подвергалась критике со стороны СССР и стран советского блока за так называемое «безответственное поведение» прессы и журналистов, распространявших ложные известия и враждебную пропаганду, вредившую взаимопониманию между нациями. В тоже время развитые страны оправдывали свою позицию стремлением сохранить «тяжело завоеванные» политические свободы и риском «безответственного применения концепции ответственности» прессы. При этом указанные страны не видели для себя пользы от принятия конвенций, содержавших минимальные стандарты свободы информации, которые, по их мнению, были значительно ниже достигнутого ими уровня, и несшие угрозу ослабления защиты свободы прессы на национальном уровне [9].

Реалии того времени были таковы, что идеологическая конфронтация достигла своего пика в указанный период. Докладчик ООН по вопросам свободы слова в своем докладе в 1953 г. отмечал существенные преграды для международной передачи новостей и деятельности иностранных корреспондентов как в странах социалистического, так и капиталистического лагерей. В СССР иностранная корреспонденция перлюстрировалась, а общение с иностранным корреспондентом было чревато обвинением в шпионаже. В тоже время США не допускали на свою территорию представителей прессы с коммунистическими убеждениями даже для посещения заседаний ООН. Исключения были допустимы лишь по специальному разрешению Генерального прокурора США [10].

Очевидно, что в такой политической обстановке принятие конвенций о свободе информации и о международной передаче новостей было нереальным. Однако по отдельным вопросам консенсус все-таки достигался, что подтверждается провозглашением свободы информации в статье 19 Всеобщей декларации прав человека и Международного Пакта о гражданских и политических правах, а также в иных основополагающих документах в области прав человека, принятых на универсальном и региональном уровнях.

Защита свободы информации международными конвенционными органами

Правоприменительная практика в сфере информационных правоотношений, реализуемых на национальном уровне, подверглась международно-правовой оценке в рамках международных конвенционных механизмов защиты прав человека, созданных в послевоенный период.

Анализ решений международных контрольных органов показывает наличие концептуальных расхождений в вопросах оценки нарушений свободы информации между американской и европейской региональными системами защиты прав человека. Приведем примеры лишь некоторых расхождений.

«Язык ненависти» – призывы к дискриминации по расовому признаку (hate speech)

Конвенция ООН о ликвидации всех форм расовой дискриминации (MКЛРД) признает неспособность государства защитить людей от расистских выпадов нарушением международных обязательств [11].

В современном международном праве не существует единообразного определения «языка ненависти». Подходы отдельных государств разнятся, что объясняется различиями правовых традиций. Для примера, в Соединенных Штатах первая поправка не защищает выражение ненависти при одновременном выполнении двух условий: во-первых, если высказывание на самом деле подстрекает к насилию и, во-вторых, высказывание имеет своим непосредственным следствием совершение насильственных действий. Таким образом, высказывания, пропагандирующие насилие и содержащие оскорбления по расовому признаку, не будут наказуемыми при наличии доказательств того, что это неизбежно и мгновенно вызовет насилие.

Иной подход распространен на европейском континенте и, особенно в вопросе отношения к Холокосту и другим проявлениям геноцида. Хотя и в Европе расхождения между национальными подходами являются существенными. Так, Франция и Германия жестко ограничивают свободу выражения в этом вопросе, а Великая Британия и Венгрия предоставляют большую защиту высказываниям. При этом Европейский Суд подтвердил, что если выражение мнения не преследует своей целью разрушение прав и свобод других людей [12], не отрицают установленные факты, относящиеся к Холокосту [13], на них распространяются гарантии защиты свободы выражений.

Допустимость ограничения свободы коммерческого выражения мнения (commercial speech)

Европейский патерналистский подход в отношении ограничений свободы информации, подразумевает большую свободу усмотрений для ограничения коммерческой информации по сравнению с некоммерческой. Европейский Суд по правам человека не нашел нарушений статьи 10 в запрете компании Марк ИнтернФерлаг ГмбХ и господину Клаусу Берману распространять достоверную коммерческую информацию об отказе британской фирмы возвращать потребителям средства за некачественный товар [14]. Суд также отказал в защите на основании статьи 10 испанскому адвокату, который подвергся дисциплинарному взысканию со стороны адвокатской коллегии за распространение рекламы своих услуг в местных рекламных изданиях, что было запрещено уставом этой организации [15].

Более либеральный подход в отношении свободы коммерческой информации демонстрирует Комитет ООН по правам человека при рассмотрении  заявлений о нарушении статьи 19 Пакта. В частности, Комитет не согласен с тем, что одни формы выражения мнений могут ограничиваться в большей степени, нежели другие. По делу «Баллантайн против Канады» Комитет подтвердил, что коммерческий элемент свободы выражения не может приводить к устранению данного высказывания из сферы защищаемых свобод. Комитет также не согласен с тем, что любая из вышеупомянутых форм выражения мнений может подвергаться ограничениям в разной степени, в результате чего одни формы выражения мнений могут ограничиваться в большей степени, нежели другие» [16].

Свобода информации против права на приватность

Положения части 3 статьи 19 МПГПП в отношении ограничения свободы выражения не содержат прямого указания на приватность как основание для ее ограничения. Перечень ограничений свободы слова, предусмотренный в статье 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, несколько больше и включает, к тому же, требование предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально. Это включает разглашение персонифицированной информации как один из видов нарушения права на приватность.

Соответствующая практика американских судов, с одной стороны, и Европейского Суда по правам человека, с другой, подтверждает имеющиеся принципиальные расхождения в подходах к ограничению свободы выражения.

Европейский Суд по правам человека по делу Риис против Объединенного Королевства (Rees v. United Kingdom) подтвердил, что необходимо находить баланс между правом на приватность и свободой информации:

«Выясняя, существует ли позитивное обязательство, следует учитывать, что между общим интересом общества и интересами отдельной личности должно быть установлено справедливое равновесие, поиск которого – характерная черта всей Конвенции» [17].

Противоположный подход продемонстрировал Апелляционный Суд США, признавая неконституционными положения законодательства, обязывающего коммерческие компании получать согласие на использование персональных данных подписчиков для распространения рекламы. Решая спор, суд пришел к выводу, что приватность потребителей не является существенным интересом, который мог бы оправдать ограничение прав на свободу слова телекоммуникационных компаний. Суд отметил, что человек может чувствовать себя некомфортно, зная, что персонифицированная информация циркулирует свободно в мире, однако люди живут в открытом обществе, где информация обычно передается свободно. При этом, общий уровень дискомфорта не является достаточным для оправдания ограничений свободы слова. Ограничение должно основываться на действительной угрозе причинения вреда, вроде предотвращения разглашения информации, которая может быть использована для причинения вреда, раздражения или обмана кого–либо. Правительство, по мнению Суда, «не предоставило доказательств, которые бы демонстрировали, что ущерб приватности является реальным» [18].

Вопрос беспрепятственной трансграничной передачи персональных данных в программе работы Комиссии международного права.

 Проблема обеспечения беспрепятственного оборота персонифицированной информации между различными юрисдикциями начала возникать в 60-х годах двадцатого века.

Генеральная Ассамблея ООН в 1968 г. в своей резолюции 2450 (XXIII) предложила Генеральному секретарю предпринять меры для изучения проблем в области прав человека, возникающих в связи с научно-техническим прогрессом. Указанным вопросам было уделено внимание в докладах Генерального секретаря «Применение электроники, которая может затронуть права человеческой личности, а также допустимые пределы такого применения электроники в демократическом обществе» [19], а также «Уважение к частной жизни человека и неприкосновенности и суверенитету наций в условиях прогресса техники звукозаписи и других средств» [20].

Усилия, направленные на создание международных стандартов для согласования национальных положений, касающихся защиты персональных данных, были осуществлены, в частности, такими международными организациями, как Совет Европы (Конвенция № 108 «О защите лиц относительно автоматизированной обработки персональных данных» 1981 г.), Организация Экономического Сотрудничества и Развития («Руководящие принципы, регулирующие защиту приватности и трансграничные потоки персональных данных» 1980 г.) и Организация Объединенных Наций («Руководящие принципы регламентации компьютеризированных картотек, содержащих данные личного характера» 1990 г.).

Указанные документы отражают разные подходы к вопросам защиты и трансграничной передачи персональных данных. В частности, Конвенция № 108 носит обязательный характер и распространяет свое действие, как на публично-правовые отношения, так и информационные правоотношения в частном секторе экономики. В тоже время Руководящие принципы ОЭСР остаются по большей мере «пожеланиями» к государствам-участникам организации и не охватывают частноправовой сектор. Руководящие принципы ООН вообще не рассматриваются, как источник международно-правовых норм и рассчитаны на применение в системе органов ООН.

Вопрос о трансграничной передаче персональных данных в 2006 г. был включен  программу перспективной работы Комиссии международного права (КМП). Для рассмотрения Комиссией были разработаны предложения, целью которых является выработка общих принципов сопутствующих защите личных данных. В документе КМП указывается: «Как явствует из общего анализа ныне действующих норм и правил, при различиях в подходе налицо общность интересов по ряду ключевых принципов. Прецеденты и другой соответствующий материал, включая международные договоры, законодательство, судебные решения и правовые акты, не имеющие обязательной силы, указывают на возможность выработки комплекса положений, дающих предметное описание вопросов, имеющих отношение к защите данных в свете современной практики. Используя свои методы работы, Комиссия, тем не менее, могла бы выявить складывающиеся тенденции в юридической теории и практике, которые, скорее всего, сформируют глобальный правовой режим, который мог бы возникнуть в конечном итоге» [21].

Создание универсального соглашения о беспрепятственной трансграничной передаче персональных данных, имеющего обязательный характер для его участников, нам представляется маловероятным, опять же в силу имеющихся расхождений в вопросе допустимости государственного вмешательства в информационные частноправовые отношения. Высказываются также сомнения в отношении компетентности самой Комиссии международного права в таком узкоспециализированном вопросе, несвойственном общеправовой направленности работы Комиссии [22].

Выводы

Проведенный исторический обзор развития концепции свободы информации в международном праве позволяет предположить, что в силу имеющихся расхождений между либеральным и патерналистским подходами, решение проблемных вопросов о трансграничных информационных потоках будет осуществляться не с помощью создания универсальных правил обязательного характера, а с использованием более гибких инструментов, таких как «мягкое» право (soft law) и профессиональное саморегулирование.

1. Constantinou Costas M. Communications/excommunications : an interview with Armand Mattelart [Electronic resource]. –2008. – Access mode : http://www.fifth–estate–online.co.uk/comment/Mattelart–intervie%5B1%5D.pdf
2. См.: http://en.wikipedia.org/wiki/Carlsbad_Decrees
3. UN Conference on Freedom of Infromation, held at Geneva, Switzerland, from 23 March to 21 April, 1948. – Final Act. – Lake Success, New York.
4. Erwn D. Canham. U.N. Conference on Freedom of Information, Mar. 23–Apr. 21, 1948, Final Act of the United Nations Conference on Freedom of Information, U.N. Doc. E/CONF.6/79, App. I4; John B. Whitton. The United Nations Conference on Freedom of Information and the Movement against International Propaganda // AM. J. INT’L L. – 1949. – V. 43. – P. 73-74; Zechariah Chafee Jr., Legal Problems of Freedom of Information in the United States // Law & Contemp. Probs. – 1949. – V. 14. – P. 545-547.
5. Элеонора Рузвельт председательствовала в комитете, разрабатывавшем Всеобщую декларацию прав человека. Гарри Трумэн, преемник Рузвельта на посту президента, уважительно называл ее «Первой леди всего мира», указывая на ее достижения в области защиты прав человека. http://www.nps.gov/history/NR/twhp/wwwlps/lessons/26roosevelt/26setting.htm
6. See: United States Department of State / Foreign relations of the United States, 1948. General; the United Nations (in two parts) (1948); The United States and the United Nations conference on freedom of information, held at Geneva, Switzerland, March 23-April 21, 1948,   pp. 307-310
7. Freedom of Information and of the Press. Memorandum from Under-Secretary of State for External Affairs to Acting Secretary of State for External Affairs [Ottawa], May 6th, 1949.
8. D.P. H[EENEY] On peut lire le compte rendu de la discussion à l’Assesnblée générale dansLe Canada et les Nations Unies 1939, pp. 105-109. For an account of the discussion in the General Assembly, see Canada and the United Nations 1949, pp. 101-105, available at: http://www.international.gc.ca/department/history-histoire/dcer/details-en.asp?intRefid=8839
9. Freedom on Information, Report submitted by Salvador P. Lopez, Rapporteur on Freedom of Information / ECOSOC Official Records: sixteenth session, Supplement No. 12: New York, 1953. – 66 p.
10. Ibid.
11. КЛРД, дело Ахмад против Дании (Ahmad v. Denmark), сообщение №16/1999, документ CERD/C/56/D/16/1999, 8 мая 2000 г.
12. ЕСПЧ, дело Ceylan v Turkey. – 8 July – Заявление No 23556/94.
13. ЕСПЧ, дело Lehideux and Isorni v France. – 23 сентября 1998. – Заявление No 24662/94.
14. ЕСПЧ, дело Маркт ИнтернФерлаг ГМБХ и Клаус Берман против ФРГ (Markt InternVerlag Gmbh and Klaus Beermann v. Germany), заявление № 10572/83, решение от 20 ноября 1989 г.
15. ЕСПЧ, дело Касадо Кока против Испании (Casado Coca Spain), решение от 24 февраля 1994 г.
16. КПЧ, дело Баллантайн против Канады (Ballantyne v. Canada), Сообщение № 385/1989, документ CCPR/C/47/D/385/1989, 5 мая 1993 г.
17. ЕСПЧ, дело Риис против Объединенного Королевства (Rees v. United Kingdom), 17 октября 1986 г., заявление № 9532/81.
18. U.S. West, Inc. v. Federal Communications Commission, and United States of America. – US Court of Appeals. – Tenth Circuit. – № 98–9518. – Washburn University School of Law, 1999.
19. Документ E/CN.4/1142; Add 1-2. – 1973.
20. Документ E/CN.4/1116; Add 1-3. – 1974.
21. Защита личных данных при трансграничном перемещении информации [Электронный ресурс] / Организация Объединенных Наций. Доклад Комиссии международного права. Пятьдесят восьмая сессия. (А/61/10). Приложение Е. – Нью-Йорк : ООН, 2006. – С. 504 – 535. – Режим доступа : http://untreaty.un.org/ilc/reports/2006/russian/annexes.pdf
22. Tomuschat. The International Law Commission: An Outdated Institution? // German Yearbook of International Law. – 2006. – vol. 49. – pp. 77-105.